Н.В. ХАМИТОВ

«ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ОДИНОЧЕСТВА»
Москва: ООО «Издательство АСТ», Харьков: «Торсинг», 2004.

Аннотация

    В чем секрет освобождения от одиночества?
    Назип Хамитов отвечает на этот вопрос в книге «ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ОДИНОЧЕСТВА», включающей в себя несколько произведений автора, в том числе и бестселлер «ЛЮДИ ТОСКИ И ЛЮДИ СКУКИ» (дополненное и переработанное издание).
    Здесь есть ответы и на такие вопросы: В чем тайна совместимости мужчины и женщины? Бывает ли совместимость без любви? Можно ли выйти в такое состояние личности, чтобы кризисы стали не пропастями, а трамплинами?
    В книге вы найдете уникальную «таблицу совместимости» мужчины и женщины, а также пресс-конференцию Назипа Хамитова, на которой он рассказывает, помогла ли его теория ему самому.

ЛЮДИ ТОСКИ
И ЛЮДИ СКУКИ

тайна одиночества и совместимости
мужчины и женщины

     Идея о людях тоски и людях скуки открыла мне глаза на самого себя. Множество болезненных случайностей моей жизни вдруг получили объяснение. Я испытал удивительное облегчение и решил написать эту книгу. И сделал ее на одном дыхании — почти за месяц.
    Постепенно я понял, что эта книга не просто открывает глаза.
    Она, пожалуй, открывает судьбу. И читать ее стоит без на-пряжения, вживаясь в написанное интуицией — той таинст-венной областью Я, где судьба зарождается и крепнет. Этим объясняется обилие разных шрифтов в тексте. Они — для бессознательного.
    И последнее. Категоричность авторской позиции отчасти оправдывается тем обстоятельством, что человек тоски и че-ловек скуки временами уживаются в каждом из нас.

Проникновение 1

РАЗЛИЧИЕ
ТОСКИ И СКУКИ

    Магнит — бездействует... Вибрация — слаба...
    Искажены: Пространство... Время... Поле...
    Немотой опечатаны слова,
    И сцеплен взгляд кристаллом слезной соли.
                                                          Елена Колон

1. Тоска и скука
над безднами времени и Вечности

1

    Тоска и скука... Два близких и бесконечно разных состояния... Как осознать их различие? И как, осознав, выразить в словах? Ибо, приближаясь к тоске и скуке, слова грубеют, утрачивают подвижность, гибкость и блеск.
    Но все же мы попытаемся очертить контуры тоски и скуки в словах. Для этого нам будет нужно постичь тоску и скуку как способы бытия.
    И начнем мы с проблемы молодости. Нет, более того, — с проблемы Вечной Молодости.

2

    Юность может уйти, молодость остается навсегда. Юность отдана на съедение времени, молодость живет в Вечности. Но Вечная Молодость часто скрыта от нас под пылью обыденности.
    И нам кажется, что ее нет, что она иллюзия. Нам кажется, что под пылью обыденности лишь пыль. И в этой душной атмосфере смерть предстает перед нами как очищение, морщинистая рука, стирающая жизнь вместе с пылью жизни.

3

    Наполненные таким бытием, мы испытываем тоску или скуку.
    Переживание тоски есть переживание устремленности к обретению утраченной Вечной Молодости.
    Переживание скуки есть отождествление себя с обыденностью и временем и, одновременно, усталость от обыденности-времени. Скука есть страдающее отрицание самой возможности Вечной Молодости как Вечного Обновления.

4

    Итак, скука означает замкнутость человеческого бытия и одновременно его разрушительную нестабильность. В тоске мы переживем собственное бытие как открытость, распахнутую бездну, целостность которой может быть равна вечно молодой целостности Вселенной.

5

    Человек — это мир, врата в который могут быть замкнуты или открыты.
    Замкнутость может означать безопасность и цельность, но вместе с тем она порождает ту затхлость, в которой произра-стает скука.
    Открытость дает человеку свежий ветер, врывающийся во врата его личности, однако этот ветер может расшатать и сдвинуть с места все сокровенное, глубинно-личностное, превратить его в хаос. Этот ветер может стереть черты духовного лица.
    Но истинная открытость, открытость, понятая как открытость личности, дает человеку неповторимую целостность бытия. Преддверием этой открытости и целостности является тоска.

6

    В состоянии скуки мы полностью придавлены временем, для нас закрыта Вечность. В состоянии тоски мы стремимся выйти из времени в Вечность, из взросления и дряхления — в непрекращающееся обновление и омоложение личности.
    Но тоска показывает, что это обновление и омоложение не полностью доступны нам. Она показывает, что мы трагически раздвоены — мы раздвоены между временем и вечностью.
    Эта раздвоенность ведет нас к необходимости глубинного изменения нашего бытия.

7

    От скуки можно откупиться, ее можно утолить внешней жертвой.
    Тоска неутолима. Она требует внутренней жертвы. Она требует принесения в жертву всей глубины человека.
    Тоска требует личности. Поэтому ее можно только пережить.

8

    Скука насыщается развлечениями, тоска преодолевается лишь самоизменением.

9

    Каждый человек в своей жизни испытал и тоску, и скуку. Однако каждому из нас дано преимущественное переживание либо тоски, либо скуки.
    Именно поэтому люди глубинно различны. Осознать различие людей тоски и людей скуки — значит осознать тайну человеческой совместимости.
    Ибо человек тоски и человек скуки вряд ли смогут ужиться.

2. Могут ли быть люди тоски и люди скуки?

1

    Насколько правомерно разделять людей? Вне всякого сомнения у меня найдется достаточно оппонентов, если я позволю себе положительно ответить на этот вопрос.
    Но людей разделяет сама жизнь — уже тем, что они не могут быть вместе — уживаться, взаимодействовать, дружить...
    Да, но из того, что люди разные, еще не следует, что они могут быть разделены на две, три и т.д. категории, — так ответят мне мои оппоненты.
    Конечно, я вынужден отчасти согласиться с ними. Из различия людей еще не следует возможность их разделения. Однако различие и уникальность людей вместе с тем и не отрицает возможность более общего экзистенциального разделения.
    Такое разделение есть разделение обыденного бытия человека и всего того, что выходит за пределы обыденности.

2

    Давайте согласимся, что есть люди, преимущественно живущие в обыденности, и люди, не только устремленные за ее пределы, но и живущие за этими пределами.
    Далее можно допустить, что именно люди обыденности наполнены преимущественно скукой, тогда как люди предельного и запредельного бытия существуют в русле тоски. Отсюда само человеческое бытие кладет между ними предел, перейти который можно лишь переходя в иную тотальность бытия.

3

    Означает ли это, что мы разделяем человечество непроходимой пропастью, и эта пропасть может стать основанием для некого экзистенциального тоталитаризма?
    Да, такая опасность имеется. Но против нее есть глубинное противоядие.
    Это противоядие — любовь.
    ИМЕННО ЛЮБОВЬ СПОСОБНА ПРЕОДОЛЕТЬ НЕПРЕОДОЛИМУЮ ПРОПАСТЬ ЛЮДЕЙ ТОСКИ И ЛЮДЕЙ СКУКИ. Речь здесь идет не об абстрактном уважении всех ко всем, уважении, которое рождено страхом взаимного неуважения. Речь идет о любви как действительно личностном отношении.

4

    Истинная любовь основана на переживании ВЕЧНОСТИ ЛИЧНОСТНОГО НАЧАЛА В ЧЕЛОВЕКЕ.
    Того личностного начала, которое может выйти за пределы и тоски, и скуки — за любые пределы.
    Любовь есть отношение к вечному в человеке. Понятая таким образом, любовь становится огненным мечом в руке каждого человека, отсекающим все конечное, равнодушное и болезненное в человеческом бытии. Она становится защитой личностного в человеке, условием недопущения разрушительных последствий осознания разделенности людей тоской и скукой. Именно такая любовь заставляет нас не закрывать глаза на бесконечную экзистенциальную разорванность человеческого бытия.
    Она призывает нас углубиться в нее.

5

    Но всех ли людей можно разделить на людей тоски и скуки? Нельзя ли выделить еще какие-нибудь иные типы людей?
    Прежде всего нам приходит в голову, что возможны промежуточные формы бытия тоски и скуки. С другой стороны, мы можем предположить, что есть люди, которым неведома ни тоска, ни скука.
    Не ставит ли это под угрозу сам принцип нашего рассмотрения? Попробуем ответить на этот вопрос.
    Во-первых, действительно мы не сможем найти в чистом виде человека, погруженного лишь в тоску или в скуку. В жизни все трагически перемешано. Однако доминирующий способ бытия есть всегда. И он влечет нас словно глубинное течение вопреки всему поверхностному.
    Во-вторых, пока люди живут в этом мире, никто из них не может, не покривив душой, утверждать, что он абсолютно счастлив. Даже люди, заявляющие из суеты обыденности, что им некогда скучать, окунулись в эту суету ради спасения от скуки. Они вынуждены швырять в пасть обыденности все новые и новые дела и стоит им только остановиться как скука охватывает их с необоримой силой...

6

    И тоска, и скука несут страдание. Этот простой факт замораживает желание говорить о преимуществах тоски или скуки. Более того, это желание кажется нам жестоким.
    Но не приводят ли наши размышления все же к тому, что тоска может вывести из страдания в некое новое бытие, тогда как скука замыкает страдание в одном и том же бытии?..

7

    И все же не будем спешить с оценками и выводами. Углубимся в проблему и пусть сама глубина ответит нам.
    В этой глубине нам предстоит спросить мужской и женский пути бытия о тоске и скуке.
    И в этом противоречивом ответе возможно нам и откроется истина...

3. Психософский способ проникновения

1

    Для постижения смысла тоски и скуки и проявления их в бытии мужчины и женщины нам необходимо найти соответствующий способ проникновения в проблему. Этот способ проникновения не может принадлежать исключительно философии или психологии. Он лежит между ними. Или, точнее, он одинаково возвышается над ними.
    Почему? Тоска и скука есть экзистенциальные ситуации — ситуации человеческого бытия-на-пределе. Экзистенциальные ситуации не могут быть восприняты лишь логически. Более того, они не могут быть восприняты лишь духовно. Их восприятие нуждается в душевном проникновении, переживании.
    Именно это приводит к выходу за пределы философского способа отношения к реальности — духовного отношения — и предполагает дополнение его психологическим — душевным. Это приводит нас к психософскому способу проникновения в проблему.

2

    Итак, мы будем проникать в тайны человека тоски и человека скуки с позиций психософии — учения, соединяющего в себе философию и психологию.

3

    Это означает, что мы будем вживаться в проблему, используя не только размышление, но и жизненную открытость, способность к переживанию и сопереживанию.
    Мы будем двигаться философски — будем искать смысл. Мы будем искать смысл в бытии человека тоски и человека скуки и смысл выхода за их пределы. С другой стороны, мы будем двигаться психологически, рассматривая мужское и женское начала как специфические и несводимые к абстрактному человеку. Однако мы будем преодолевать психологизм как отчуждение от смысла и трансцендентных оснований человеческого бытия.

Проникновение 2

ТОСКА И СКУКА:
ПРИЗРАКИ СВОБОДЫ
И ОДИНОЧЕСТВА?

    Ночью бессонной
    Северный ветер
    Холод надул
    В загустевшее утро.
    Долго и жалко
    Выл, задыхаясь,
    И воплотился
    В серых громадах
    Хмурых домов,
    Проступивших из мрака.
                 Назип Хамитов

1. Тоска и скука
над безднами времени и Вечности

1

    Тоска и скука — это удел свободного человека. Несвободный механически озабочен, ему действительно некогда тосковать и скучать. Но означает ли это, что он свободен от тоски и скуки?
    Нет. Он лишь на время спрятался от них.
    И стоит действительному Событию пробить брешь в суете, тоска или скука обрушатся на человека.

2

    Тоска и скука обрушиваются на человека, вышедшего за пределы обыденных забот достаточно далеко, чтобы почувствовать себя человеком.
    Они — показатели человечности человека. Той человечности, которая является свободой.
    Бегство от тоски и скуки — это бегство от свободы.

3

    Но именно тоска и скука есть состояния, разрушающие свободу. Для огромного большинства людей обыденности тоска и скука олицетворяются со свободой. Поэтому бегство от тоски и скуки — это бегство от страдания и безысходности, которые приносят с собой тоска и скука.
    Но вместе с водой выплескивается ребенок. Суетящийся человек бежит от страдания и убегает от полноты жизни, путь к которой лежит через страдание.

4

    Свобода может жить только за пределами тоски и скуки. Но она противостоит и обыденности с ее паутиной забот.
    Выход к свободе опасен. Словно два зверя, тоска и скука стоят на страже обыденности. Они могут причинить боль, могут и покалечить. Но путь к свободе пролегает мимо них. Более того, он пролегает сквозь них.
    Чудовища рычат и оскаливаются.
    Сильный идет к ним навстречу и побеждает. Слабые опасаются подойти и всю жизнь проводят в отдалении под тайным гнетом, который от этого еще более мучителен...

2. Маски одиночества

1

    Тоска и скука есть переживание своего одиночества в бытии. Это переживание своей неслиянности с бытием, выброшенности из бытия.
    Это переживание своей чуждости бытию — тоска и скука означают выход к собственным пределам и стремление раз-рушить их.

2

    Тоска и скука — две разные маски человеческого одиночества. Они надеваются на разные лица, но иногда на одно и то же лицо.
    Таким лицом может быть только лицо человека тоски — только он способен осознанно носить обе маски. Он сменяет их в попытке избавиться от одиночества, но это только усу-губляет его.
    Когда тоска стремится перейти в скуку, она становится на колени; скука, устремленная к тоске, бросается в бездну. В этой бездне ей суждено умереть и возродиться вновь.
    Возродиться в том качестве, в котором скуке больше нет места...

3. Скучный и скучающий, тоскливый и тоскующий

1

    «Этот человек скучен».
    «Этот человек тосклив».
    Какая разница смыслов скрывается за этими высказываниями! Скучный человек вызывает у нас брезгливое равнодушие и отторжение. Тоскливый человек — страх и болезненное любопытство. Любопытство усиливается, если мы смотрим на тоскующего человека. Тоска такого человека, в отличие от человека тоскливого, замкнута в нем и не изливается на нас.
    Та же разница лежит между скучным и скучающим человеком. Но скучающий человек не способен привлечь нас, как тоскующий, он не вызывает у нас любопытства. Лишь мимолетный холодный интерес, который сам становится скукой. Скучающий человек находится в бездне нуля, и эта бездна превращает в ноль любое внимание.

2

    Скучающий и тоскующий человек в своих внешних проявлениях могут искажать свою глубинную сущность. Так скучающий может показаться тоскливым, а тоскующий — скучным. Все зависит от установки восприятия.
    Человек, живущий в пространстве скуки, переносит ее на любого другого человека. Всякое действие, не связанное с непосредственной практической деятельностью, представляется ему порожденным скукой.
    Человек, живущий в пространстве тоски, способен более тонко различать тоску и скуку. Однако в моменты особенного погружения в тоску он видит других людей в ее отсветах. И тогда скучающий человек может показаться ему тоскливым и тоскующим.

3

    Всякий ли скучающий человек будет скучным для нас? Как правило, это всегда так. Скучающий человек может быть интересным, если его скука смешивается с тоской. Яркий пример этому — Печорин Лермонтова. В его жизни тоска трагически спорит со скукой, и потому его образ вызывает наше небезразличие.
    Скучающий человек, наполненный преимущественно скукой, может быть любопытен своими связями, но не своей личностью.

4

    Всякий ли тоскующий человек является тоскливым? Нет, лишь тот, кто пытается заразить своей тоской окружающих. Эта устремленность превращает тоскующего человека в садиста. Вместо того, чтобы преодолевать тоску самоуглублением, он желает вынести ее за пределы своего Я и навязать ношу своей тоски окружающим. В итоге возникают тоскливость и тяжесть в общении, которые окружают тоскующего человека хищным туманом. Этот туман размывает очертания его личности и превращает в чудовище.

5

    Если один человек страстно желает заставить другого разделить с собой тоску вопреки его воле, это может превратить его в маньяка ¹ . Учитывая теснейшую связь тоски с эротической сферой человека, мы можем предположить, что он будет прежде всего сексуальным маньяком. Образы тоскующих людей, превращающихся в сексуальных маньяков, великолепно выписаны в романах Томаса Харриса.
    Таковы Гам из «Молчания ягнят» и Долархайд из «Красного Дракона». Тоска, заполнив собой их жизнь, привела к стремлению мстить за тоску. Они желают отдать свою тоску другим, прежде всего женщинам. Для этого им нужно вызвать в них еще большее страдание от тоски. Мощь этого страдания такова, что жертвы с необходимостью должны умереть.
    Лишь в созерцании смерти приходит к ним облегчение от тоски. Однако оно кратковременно. Вскоре их демоническая тоска усиливается и требует новых жертв. И в конце концов ей приносится последняя жертва — собственная жизнь.

6

    Оба эти романа пронизывает образ еще одного маньяка — доктора Лектора. Он тоже тоскующий человек, мстящий за свою тоску окружающему миру. Но его тоска странным образом сочетается со скукой, более того, непостижимым образом переходит в скуку. Именно поэтому Лектор наполнен той дьявольской иронией и трезвостью, которые отсутствуют у Гама и Долархайда.
    Образ доктора Лектора напоминает образ дьявола — тоска в его бытии становится скукой, а скука — тоской. Такой чудовищный синтез возможен уже за пределами человеческого...

7

    Однако именно тоскующий человек может принести в мир любовь. Исцеляя свою тоску самоизменением, он превращается в действительно интересную личность.

4. Смех человека тоски и человека скуки

1

    Смех на время стирает скуку и углубляет тоску.

2

    Смех человека скуки — это хохот. В его экстатических раскатах скука корчится, словно пронзаемая молниями.
    А потом поднимается посвежевшая и окрепшая...

3

    Смех человека тоски — это передышка перед новым вдохом атмосферы тоски.

5. Поцелуй ревности:
страдание бесполое и сексуальное

1

    есть переживание, в пространстве и времени которого мы воспринимаем любимого человека как вещь. Это чувство неприятия его свободы. В ревности скрыто желание повелевать любимым человеком и контролировать его.

2

    Желание повелевать любимым или любимой есть ограничение собственной свободы и собственной полноты бытия.
    Мы превращаемся в мясников, отрезающих от собственной свободы кусочки любви, и в конце концов истекаем кровью...

3

    Скучающий человек всегда ищет повод избавиться от скуки. Ревность – весьма подходящий повод.
    Но для ревности недостаточно лишь определенной степени скуки. Нужно не только семя, но и почва. Ревность вырастает на почве такого всеобъемлющего чувства человека скуки, как зависть. Ревность – это зависть к любви.
    Зависть может иметь бесполый характер. Ревность точно так же способна быть бесполой.
    Ревность — вечная маска под лицом человека скуки. Но она заставляет кривляться и страдать лицо над маской.

4

    Ревнует прежде всего человек скуки, а не человек тоски. Однако в особых случаях чувство ревности способно переплавить скуку в тоску.
    Чувство ревности может стать толчком, переводящим человека скуки в человека тоски.
    Но на это способна только сексуальная ревность.

5

    По сравнению с бесполой, сексуальная ревность является бесконечно более мощной. Словно безумный ветер, она пригибает человека к земле, грозя вырвать корни у всех его чувств.
    Сексуальная ревность рождена завистью, возникшей в пространстве любовного треугольника.
    Еще один скучающий вонзается во взаимодействие страстно любящих-но-скучающих. И когда мужчина или женщина сталкиваются с соперничающим полом, вся полнота страсти переливается в полноту ревности как агрессии.

6

    Сексуальная ревность способна поразить даже человека тоски. Но здесь она уже вырывается за очерченные пределы ревности...

7

    Ревность есть чувство, которое сторожит страсть от разрушения ее скукой. Она сторожит страсть как волю к обладанию человеко-вещью.
    И одновременно ревность сама разрушает страсть.
    Поэтому за ревностью проглядывает неизбывная тоска, призывающая выйти за пределы и скуки, и страсти, и ревности...

6. Инструменты тоски и инструменты скуки

1

    Инструменты тоски — это разряд вещей, которые способны вызывать тоску и через ее усиление освобождать от тоски, направляя ее в конструктивное русло.
    Инструменты скуки призваны развеивать скуку; это инструменты развлечения.

2

    Музыкальные инструменты достаточно четко разделяются на инструменты тоски и скуки.
    Так, например, ударные и медные духовые — инструменты скуки. Они изгоняют скуку своими жизнерадостными вибрациями, но эта жизнерадостность парадоксальным образом является питательной средой для новой скуки.
    Почти все струнные — инструменты тоски. Из них выделяются скрипка и гитара. Еще большую тоску выражает виолончель. Ее печальные звуки ощупывают контуры тоски и указывают на ее пределы...

3

    Рояль и фортепиано могут передать меланхолию, но не тоску. Этим инструментам не хватает запредельной углубленности в бытие. Они чужды трансценденции. К ним обращаются от скуки; они могут разогнать скуку и рассеять грусть, но они бессильны перед тоской. Вблизи от тоски они становятся жалкими и маленькими, такими же жалкими и маленькими становятся их голоса.

4

    Главный инструмент тоски — орган, стремящийся унести в небо вместе со своими звуками весь мир.
    В органе сосредоточена мистическая мощь тоски. Орган излучает волны тоски, которые колеблют устои мироздания.

5

    Человек тоски тяготеет к холодному оружию, человек скуки — к огнестрельному. Их глубинное различие может проявиться в этом простом отношении.

6

    За редким исключением огнестрельное оружие — это оружие скуки. Огонь, выбрасывающий пули, обладает кратковременной жизнью, он лишен глубинного спокойствия и благородства. Огнестрельное оружие несет в себе момент слепой случайности, вызывающей тайный страх и презрение к нему...

7

    Холодное оружие — оружие тоски. Оно практически не подвластно случайности и служит прямым продолжением воли. Именно поэтому холодное оружие выступает символом власти. Меченосец и карабинер — сколь глубокая разница лежит между этими словами и реальностями, скрывающимися за ними!..
    Меч — инструмент тоски, служащий для устранения тоски. Это наиболее явный символ власти. Меч — как наиболее универсальное и благородное оружие — играет ту же роль в мире оружия, что и орган в мире музыки...
    Вытеснение меча и шпаги ружьем и саблей означало вытеснение аристократического начала из сферы политической власти — вытеснение людьми скуки людей тоски.

8

    Меч несет в себе благородство и обнажается не в скуке, а в тоске.
    Истинно владеть мечом может лишь человек тоски. В его руках меч превращается в фаллос, который вступает в эротическое отношение с Бытием, очищая и оберегая его.
    Но меч может стать демоническим фаллосом. Он может стать фаллосом, который пробивает себе влагалище в любой плоти, используя вместо семени кровь и вызывая смерть вместо рождения.
    В этом чудовищном сексуальном действе тоска крово-смешивается со скукой.
    Благородный Герой с мечом превращается в Демонического Властелина, которому меч заменяет живой фаллос, а тоска становится маской скуки...

7. Вытеснение и возвышение тоски и скуки

1

    Тоска и скука могут быть вытеснены и возвышены, трансформированы.
    Вытеснение означает попытку освободиться от тоски и скуки без изменения их сущности. Но тоска и скука всегда остаются при этом в человеческом существовании и рано или поздно возвращаются. Вытеснение тоски и скуки есть бегство от них в пространстве замкнутой психики. Эта замкнутость не оставляет никаких шансов бегущему.
    Возвышение предполагает коренное преобразование тоски и скуки — такое преобразование, когда они переходят в совсем иное качество. Лишь в этом случае происходит действительное освобождение от тоски и скуки.

2

    Тоска значительно сложнее, чем скука, подчиняется вытеснению. Всем своим бытием она призывает к трансформации. Вытеснение тоски может быть лишь кратковременным; утопленная в подсознании, она мгновенно всплывает вновь.

3

    Вытеснение тоски и скуки происходит прежде всего в суете. Но паутина суеты бессильна удержать не только тоску, но и глубокую скуку. И тогда на смену суете приходят алкоголь, наркотики, путешествия, извращение секса и, наконец, вытеснение может привести в сумеречный лабиринт, в котором человек становится Минотавром по отношению к другому, а затем и к себе...

4

    Вытеснение тоски и скуки характерно скорее для женщин, чем для мужчин. Ибо возвышение требует того духовно-творческого самоуглубления, которое род тормозит у большинства женщин.

5

    На пути возвышения тоски и скуки мужчины часто восстают против рода и порывают с ним. Женская душевность-жалостливость не позволяет решительно отвергнуть род и обыденную жизнь, связанную с родом. В этом смысле душевность может парадоксальным образом разрушать личность женщины. Но именно женская душевность не допускает деструктивных последствий вытеснения тоски и скуки, которые столь часто уродуют личность мужчины.

6

    Возвышение скуки возможно только через переход ее в тоску. Освобождение от страдания человека скуки реально лишь через его вознесение к страданию в тоске. Человеку скуки необходимо сгореть в огне еще большего страдания, чтобы ступить за пределы страдания в скуке.
    Лишь после этого он может перейти в бытие, очищенное от страдания.

7

    Человек тоски и человек скуки есть люди, не способные до конца возвысить тоску и скуку. Это люди, довольствующиеся вытеснением и страдающие от него. Волны вытеснения омывают их бытие, но оно остается прежним. Волны грохочут, но вытеснение только усиливает тоску и скуку. Усиливает настолько, что в какой-то момент спасение может прийти только через возвышение тоски и скуки.
    Ибо в волнах вытеснения можно и захлебнуться.

8

    Человек скуки — это тот, кто не способен возвысить скуку до тоски.
    Человек тоски — это тот, кто не может возвысить тоску до любви.
    Ибо истинным возвышением тоски может быть только любовь.

¹ Встречая равнодушие, испуг и насмешку окружающих, такие люди начинают считать их своими врагами или двуногими объектами без души.